Целитель cв. Лука Крымский – наш современник, причисленный к лику святых. Джузеппе Москати: Исцеляющая любовь "Больной - книга природы"

В википедии, содержащую основные факты его биографии, длиннющую выдержку из книги Антонио Сикари "Портреты святых" и кучу ссылок на фильм "Джузеппе Москати - исцеляющая любовь".

Те, кто видел этот фильм, уже в курсе, что это был за человек, а остальным я сейчас расскажу.

Во-первых, Джузеппе был итальянцем. Он родился 25 июля 1880 года в Беневенто, в 4 года переехал в Неаполь и прожил там всю жизнь.

Во-вторых, Джузеппе был врач, может быть даже - великий врач. Не целитель, не шаман, а человек с блестящим медицинским образованием (медицинский факультет Неапольского университета) и блестящей карьерой. В 23 года он получил степень доктора медицины, в 28 - стал штатным адъюнктом больницы (будучи самы молодым кандидатом, победил в конкурсе, которого 30 лет ждали видные медики Южной Италии). Его исследования способствовали открытию инсулина. В весьма юном возрасте Джузеппе был принят в члены Королевской Медико-Хирургической Академии, а в 39 лет стал главным врачом палаты неизлечимо больных.

В-третьих, Джузеппе был глубоко верующим человеком. Сейчас этим никого не удивишь, официальные лица всячески подчеркивают свою религиозность, что в России, что на Западе. Но в начале 20 века уважаемый врач-христианин - это нонсенс. Наука была максимально отделена от религии, презирала ее и как будто мстила за средневековые гонения на коперников и галилеев.
И в этих обстоятельствах Джузеппе не только не скрывал своей веры, но и всячески ее подчеркивал и мягко пропагандировал. У своих больных он спрашивал, в мире ли они с Богом, приобщаются ли к таинствам, нет ли на них тяжелого греха, вместе с лекарствами настойчиво рекомендовал исповедь или причастие.

В письме к одному коллеге Москати писал: "Блаженны мы, врачи, если помним, что кроме тел перед нами - бессмертные души, которых, согласно евангельской заповеди, мы должны любить, как самих себя. В этом - наше удовлетворение, а не в том, чтобы слышать, как нас провозглашают целителями физических недугов (Особенно тогда, когда совесть подсказывает нам, что физический недуг прошел сам собой!)".

За это его называли "фанатиком, дурным глазом, сумасшедшим, врачом священников и монашек".

В-четвертых, Джузеппе - святой. В 1975 году его причислили к лику блаженных, а в 1987 - канонизировали (после чудесного исцеления от рака одного неопалитанца, матери которого привидился человек в белом халате, позже опознанный как Москати).

В-пятых, и, несомненно, в-главных, Джузеппе был Человеком. Необычайно добрым, храбрым и бескорыстным.
В 1906 году он рисковал своей жизнью, эвакуируя больных во время извержения Везувия.
А в 1911 принимал участие в ликвидации холеры в неаполе.

Москати не только не брал денег с бедных больных, но и часто вкладывал купюры в выписанные им рецепты. Особо нуждающимся сам покупал лекарства и еду.
С людей нормального достатка он, конечно, деньги брал, но всегда следил за тем, чтобы не взять лишнего.
Вот письмо, посланное им жене одного пациента:
"Досточтимая госпожа, я возвращаю вам часть гонорара, потому что мне кажется, что вы дали мне слишком много. Конечно, от каких-нибудь акул я взял бы больше, но от тружеников - нет. Я надеюсь, что Бог пошлет вам радость, исцелив вашего мужа. И сделайте так, чтобы он не удалялся от Бога и посещал источник спасения (св. причастие). С наилучшими пожеланиями Дж. Москати".

В доме у Москати жила его сестра, она вела хозяйство следующим образом: оставляла себе и брату только необходимое, а остальное отдавала бедным.

Джузеппе считал свою профессию призванием, которое должно довести его до истощения, физического и морального, он говорил, что "погружен в пучину чудовищного хаоса страданий".
И это не были просто слова.
Москати был и врачом, и ученым, и преподавателем. Он работал в больнице, посещал больных на дому и принимал их у себя (поздно вечером и ночью). Он ставил опыты в лабораториях, писал научные доклады, участвовал в конференциях. Он готовился к занятиям со студентами, следил за их обучением. Когда его спрашивали, где он берет силы, он отвечал: "У того, кто причащается каждое утро, неиссякаемый запас энергии".

Методы его преподавания тоже были оригинальны. Он всегда обращался к студентам, как к равным, спрашивал их совета и мнения. Он говорил: "Рядом с больным нет иерархии. Все мы приходим сюда, чтобы учиться: заведующие, коадъюторы, ассистенты - все мы приходим к ложу больного, потому что больной - это книга природы".

Когда Джузеппе собирал своих студентов у мертвого тела и начинал вскрытие, он молился и говорил что-нибудь вроде "Здесь кончается гордыня человека! вот что мы такое! как поучительна смерть!" или "Если бы вы, молодые люди, время от времени размышляли о смерти, вы были бы гораздо добрее".

Он учил своих студентов заботиться не только о телах, но и о душах пациентов, любить их, помогать им и их семьям.

В своем дневнике он писал: "Люби истину, будь самим собой, без притворства, страхов и оглядок. И если истина навлекает на тебя преследования, прими их; и если она стоит тебе мук, терпи их. И если ради истины тебе придется принести в жертву самого себя и свою жизнь, принеси эту жертву мужественно".

Когда Джузеппе хоронили, один старик записал в книге соболезнований "Мы оплакиваем его, потому что мир потерял святого, Неаполь - пример всяческих добродетелей, а больные бедняки потеряли все".

Всем, кто любит хорошее кино, нужно обязательно посмотреть фильм «Джузеппе Москати: исцеляющая любовь» (режиссер – Джакомо Кампиотти, 2007 год). Этот итальянский фильм в английском варианте имеет название «Doctor of poor», т.е. «Доктор бедных», поскольку речь в нем идет о реально жившем докторе, который лечил бедных людей, и не просто лечил, а отдал им всю свою жизнь. Фильм фактически является биографией неаполитанского врача и великого гуманиста Джузеппе Москати, канонизированного Католической Церковью около 30 лет назад.

Фильм является биографией врача и великого гуманиста Джузеппе Москати

И это, пожалуй, самое потрясающее в этом фильме – тот факт, что главный герой был реальным человеком из плоти и крови, а вовсе не вымышленным персонажем. Почему? Да потому что иначе в реальность созданного образа, наверное, было бы трудно поверить – настолько он близок к тому идеалу, к которому призывал Своих учеников Христос.

Стремление этого католика приблизиться ко Христу, делом исполнить Его заповеди – весьма показательно и полезно даже нам, православным христианам. Как и в евангельские времена было полезно отдельным представителям богоизбранного народа узнать, что язычник, хананеянка и самаритянин делами своими оказались ближе к Богу, чем они сами. Именно поэтому, нисколько не проповедуя экуменизм, мы и предлагаем вниманию читателей рассказ об этом фильме, который, в конце концов, является всего лишь художественным произведением, а не агиографическим памятником.

Живым и непосредственным предстает Москати в фильме. В его образе нет ничего ходульного, выдуманного и схематичного. Это молодой человек, студент медицинского университета. Он может запросто подговорить друга сбежать с лекций, чтобы искупаться в море, он шутит, влюбляется – словом, живет полной жизнью. Гораздо более полной, чем люди вокруг него, привыкшие к условностям этого мира, которые он постоянно «взрывает».

Он по-настоящему живой, потому что чувствует вкус каждого отдельного момента, ценит и любит каждого человека, встречающегося ему на пути. Он способен замечать то, что не замечают другие, потому что его внимание целиком погружено в настоящее и более всего – в людей. Он не скользит по ним поверхностным взглядом, как это привыкли делать многие из нас. И общаясь, и знакомясь в суете, он по-настоящему видит каждого, погружаясь в его жизнь, проблемы, желания и беды. Он все это делает не специально – просто так он устроен. Жить потребностями ближнего для него естественно, можно даже сказать, что это и есть его главная потребность. И в этом же – его уникальность и непохожесть на большинство из нас.

Его любовь действительно исцеляет людей, причем не только тела

Он остро чувствует чужую боль, собственно, поэтому и становится врачом. Москати всю свою жизнь декларировал, что главная сила – . Он постоянно доказывал это, сочетая блестящие врачебные способности с любовью к ближнему. Москати утверждал, что даже простое сочувствие исцелит больного скорее, чем равнодушное исполнение врачом своих обязанностей, и убеждал в этом своих учеников. Собственно, эта сила любви делает его не простым врачом, а выдающимся. Больные любят его как родного. И это немудрено – без его внимательной помощи многие из них уже давно бы погибли. Его любовь действительно исцеляет людей, причем не только тела. Уличный воришка, стянувший у него кошелек, становится его лучшим другом. Мальчик, участь которого обществом была предопределена – либо умереть на улице от голода, либо в тюрьме. В его потребности и страхи никто не стал бы вникать, если бы не Москати. Никто бы не понял и не узнал, что таким его сделала бедность и что он в свои 12 лет – единственный кормилец в большой семье. Никто бы не оценил его веселого задорного нрава, его живого характера и даже не узнал, что главная его мечта – научиться плавать в море.

Москати оказался единственным человеком, у которого все эти переживания маленького мальчишеского сердца нашли живой отклик. И такой отклик в нем находят не десяток, а сотни, тысячи людей. Он помогает им не только как врач, он дает им пищу и деньги на лекарства, а когда больных становится слишком много, он дает им и свой кров – прямо дома устраивает госпиталь для людей, которым нечем платить за лечение в больнице. Когда город охватывает эпидемия чумы, он сам идет в бедные кварталы, чтобы остановить заразу. Он обладает уникальной способностью – разглядеть божественное создание, живую человеческую душу, за лохмотьями и струпьями, за ужасным ликом нищеты и болезни.

Он обладает способностью разглядеть человеческую душу за ужасным ликом нищеты и болезни

Эта высшая степень неравнодушия – неотъемлемый элемент его внутреннего устроения.

Любовь обостряет его врачебную интуицию, помогая в диагностике. Он ставит точные диагнозы там, где самые опытные врачи ошибаются. Характерен эпизод, когда он с каким-то невероятным чутьем бросается реанимировать человека, которого сочли умершим, и буквально воскрешает его. Он не просто совершает определенные манипуляции – он смотрит каждому больному в глаза, смотрит с любовью, от которой больной буквально расцветает, ведь он понимает: наедине с болезнью он не один. У него есть Москати.

Любовь обостряет и его человеческое чутье. Когда близкий его душе человек умирает, он просто не может этого не почувствовать. Он чувствует это почти сверхъестественным образом и бросается к тому, рядом с кем больше нет никого. Он всегда рядом с теми, кому он больше всего нужен. Он словно живет не сам по себе – через него действует любовь Творца к своему больному созданию – роду человеческому. Созданию вечно страдающему, бесприютному и несчастному. И это создание тянется Ему навстречу – через Москати и через таких, как он.

Он живет не сам по себе – через него действует любовь Творца к роду человеческому

Своим умом, красотой и талантом Москати мог бы многого достичь. Деньги, почести, карьера и главная красотка в городе могли быть у его ног, если бы он только захотел. Но все эти вещи никогда не были его целью и даже не имели для него самостоятельной ценности. Он мог бы стать прекрасным мужем, но красотка не смогла бы стать ему такой же прекрасной женой, не смогла бы нести тот крест, который для него единственно возможен. И он не сердится за это на нее, он понимает.

При этом мир не любит Москати – он слишком неудобен для мира. Москати раздражает даже самых близких людей и проходит через зависть и предательство. Но его любовь оказывается способной исцелить и эти качества. Даже самое ожесточенное, обиженное, завистливое сердце чудесным образом сбрасывает с себя эту проказу и возвращается к себе настоящему, возвращается к Богу.

Москати в жизни не надо было ничего для себя – пример того самого редкого нестяжательства и жертвенности, которые мы с таким удивлением наблюдаем у святых. А еще это человек с очень сильным внутренним стержнем, уверенный в правильности того, что он делает. Москати невозможно было поколебать – он как гора, которую не сдвинуть с места.

Говоря о Москати, ловлю себя на том, что полностью идентифицирую его с актером Беппе Фиорело, – настолько он его хорошо сыграл, настолько вжился в роль.

В мировом кинематографе есть целый ряд фильмов, бесспорных с художественной точки зрения, которые относятся в то же время и к явлению религиозной культуры, пересекаются с ней. Первое, что приходит на ум – это, конечно, «Страсти Христовы» Мэла Гибсона, а из наших, отечественных, фильмов сюда же можно отнести «Остров» Лунгина и «Поп» Хотиненко. Всегда радостно, когда удается сложная для экранного воплощения метафизика христианства, удается без пошлости и фальши. Порой такие фильмы становятся даже своего рода художественной проповедью, настолько сильно воздействуют они на зрителя. А для кого-то – в первую очередь для людей, находящихся пока что за порогом Церкви – такие фильмы могут стать своего рода первым доказательством реальности Христа, живым воплощением Его проповеди и наглядным свидетельством Его к нам любви.

Безусловно, «Исцеляющая любовь» – фильм именно такого рода. Его стоит посмотреть также из-за прекрасной режиссуры, блестящей игры актеров и драматично закрученного сюжета. А в финале даже самому сдержанному человеку трудно будет не заплакать.

Дед нашего героя был мельником, отец - провизором, а впоследствии страховым агентом. Валентин родился в Керчи в мае 1877 года. Вскоре семья, в которой было пятеро детей, переехала в Киев. Жили на Крещатике, в прекрасной, богато обставленной квартире. Старшая дочь окончила консерваторию, младшая хотела стать певицей. Братья учились в лучшей гимназии города. Павел и Владимир мечтали о юридической карьере, а Валентин решил стать художником. Но в пору его юности интеллигенция стремилась в деревню, чтобы учить, лечить и помогать мужику-богоносцу. И вот накануне вступительных экзаменов в Петербургскую академию художеств он вдруг осознал, что не имеет права заниматься тем, что ему нравится, а «обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей». И он отправляет матери телеграмму: решил поступать на медицинский факультет. Через год влечение к живописи берет верх, и он едет в Германию учиться в художественной школе. Однако вскоре он оттуда сбежал и поступил на медицинский факультет Киевского университета. Через много лет он напишет: «Когда я изучал физику, химию, минералогию, у меня было почти физическое ощущение, что я насильно заставляю мозг работать над тем, что ему чуждо. Тем не менее учился я на сплошные „пятерки“ и неожиданно заинтересовался анатомией... На третьем курсе я со страстным интересом занимался изучением операций на трупах. Произошла интересная эволюция моих способностей: умение тонко рисовать, - и моя любовь к форме перешла в любовь к анатомии... Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии». В 1903 году он окончил университет и собирался стать земским врачом. «Я изучал медицину с исключительной целью быть всю жизнь деревенским, мужицким врачом, помогать бедным людям». Однако началась Русско-японская война, и университетский профессор предложил ему вступить в отряд добровольцев Красного Креста. Отряд выехал на Дальний Восток в марте 1904 года. В Чите он провел больше года. Там в его жизни произошли важнейшие события. Во-первых, он начал успешно делать серьезные операции. Во-вторых, женился на сестре милосердия Анне Ланской.

	Ревнивая муза доктора Анна Ланская.

Анна была хороша собой, под стать молодому доктору, для солидности отпустившему бороду. К 1913 году в семье было уже четверо детей. Вернувшись с Дальнего Востока, они поселились в крошечном уездном городе. Войно-Ясенецкий души не чаял в жене. Но с утра до вечера он находился в больнице. Никаких гостей, прогулок, домашних праздников. Анна оказалась патологически ревнивой. Она ревновала и к больным, и к сослуживцам, и к знакомым. Собиралась отравиться. Но ее муж отказался от столичной жизни ради земской медицины, а это означало гибель карьеры.

До 1846 года 90% подданных Российской империи жили в деревнях. Как писал знаменитый земский деятель А.И.Шингарев, «на всем громадном пространстве 350 земских уездов, где проживало тогда 38 миллионов жителей, существовало лишь 351 учреждение «приказа общественного призрения». Как правило, это были маленькие амбулатории. Больниц не было не только в селах - не было их и в большинстве уездных городов. К концу ХIХ века земские врачи произвели тихую революцию: в уездах количество больниц увеличилось втрое. А недостаток больниц, денег и лекарств привел к тому, что земский врач уже в начале своей работы должен был стать энциклопедистом. Он был и хирургом, и офтальмологом, и стоматологом, и акушером. Феномен земской медицины состоял в том, что эти врачи не только безупречно исполняли свой долг, но и развивали науку. К тому же к врачам шли не только с болью, но и со всеми житейскими невзгодами.

В то время в русской деревне с ее непролазной грязью и страшной нищетой самым страшным бедствием была слепота. Трахому никто не лечил, а Войно-Ясенецкий сразу после окончания университета стал посещать в Киеве глазную клинику. Больных он принимал не только в клинике, но и дома. Поэтому позже в забытых богом местах слава о чудесном докторе, который исцеляет от слепоты, быстро распространилась по всей округе.

Однажды у него на операционном столе едва не умер крестьянин, которому нужно было удалить камни из почек. Наркоз делала неумелая фельдшерица. Во время операции больной начал задыхаться, видимо, от передозировки хлороформа. Спасти его удалось чудом. С этого времени Войно-Ясенецкий стал при любой возможности пользоваться местным обезболиванием и начал изучать проблему наркоза. Он уезжает в Москву, чтобы встретиться с Петром Ивановичем Дьяконовым, основателем и первым председателем Съезда российских хирургов. Валентин Феликсович хотел обсудить с ним новейшую книгу австрийского хирурга Генриха Брауна «Местная анестезия». Знаменитый профессор не побоялся признаться провинциальному коллеге в том, что книгу о новейшем средстве обезболивания, регионарной анестезии, не читал. Но он выслушал его и предложил завтра же начать работу над диссертацией.

Валентин Феликсович без устали погружался в открывшуюся перед ним бездну. Постоянно оперируя на трупах, он наконец понял, как можно «напасть» на седалищный нерв - при выходе из полости таза. А ведь это открытие давало возможность с помощью одного укола новокаина в нужную точку добиться полной заморозки ноги!

Следующим открытием была инъекция в срединный нерв - тогда теряла чувствительность кисть руки. Третье открытие он сделал после тщательного исследования человеческих черепов. Он наконец понял, как и куда вводить новокаин, чтобы избавить человека от ужасных неврологических болей, вызванных воспалением тройничного нерва. Однако позволить себе заниматься исключительно наукой он не мог, в Москве его одолело безденежье, а ведь нужно было кормить большую семью. И вот судьба переносит Войно-Ясенецкого в Саратовскую губернию. Больница на 10 коек. На прием в амбулаторию приходил до 150 человек, потом нужно было ездить по деревням, верхом или на телеге.

В 1910 году переехали в Переславль-Залесский, больница которого мало отличалась от прежней. Рано утром больничный кучер приезжал к дому. В дорогу Валентин Феликсович брал с собой карточки с французскими и немецкими словами и учил их, пользуясь драгоценными минутами свободного времени. По воспоминаниям горничной Елизаветы Кокиной, это была удивительная семья. Завтракал барин один, после работы принимал больных в своем кабинете. После вечернего чая снова уходил в кабинет и читал, пока весь керосин в лампе не выгорит. По ночам часто вызывали в больницу: молча собирался и ехал и никогда на это не сердился. Мебель в доме была самая простая. Раз в месяц приезжала на чай знакомая игуменья из монастыря - вот и все развлечения. «Им, Ясенецким, - рассказывала Кокина, - форсить-то не из чего было. Вина, табаку в доме не держали, сладостей тоже никогда не бывало. Книг только по почте много шло. Книг было много...»

Сохранились истории болезней, написанные доктором Ясенецким. Потом одна из них станет началом книги, которой до сих пор пользуются хирурги. Это потрясающие человеческие документы, из которых предстает не только больной, но и врач. Из истории болезни крестьянки Елены разворачивается античная драма. К 36 годам эта женщина родила десять детей и семерых похоронила. У нее туберкулез легких, требуется операция, издалека она с трудом добирается до знаменитого врача. И вдруг выписывается. Казалось бы, вот и последняя строка истории болезни. Но Ясенецкий выяснил, что умер ее восьмой ребенок. И доктор делает последнюю запись: после этой смерти собственная судьба стала ей безразлична. Для кого он это писал?

Так он работал, собирал материал для книги, и вдруг все изменилось. «В начале 1917 года к нам приехала сестра моей жены, только что похоронившая дочь, умершую от чахотки. На великую беду, она привезла с собой ватное одеяло, под которым лежала ее дочь. Я говорил своей Анне, что в одеяле привезена к нам смерть. Так и случилось: сестра прожила у нас всего две недели, и вскоре после ее отъезда я обнаружил у Ани признаки начинающегося туберкулеза легких». В то время считалось, что туберкулез лучше лечится в сухом климате. И Ясенецкий принял решение переехать в Ташкент, на должность главного врача городской больницы. Вначале казалось, что все будет хорошо. Но начался голод. И 27 ноября 1919 года Анна умерла.

Некоторые исследователи жизни Войно-Ясенецкого считают, что в церковь его привела смерть жены. Это заблуждение. Он был верующим человеком и вел жизнь православного христианина. Сам он так описал то, что случилось в конце 1920 года: «Я узнал, что в Ташкенте существует церковное братство, и пошел на одно заседание. По одному из обсуждавшихся вопросов я выступил с речью, которая произвела большое впечатление». Вскоре он попал на церковный съезд, где опять произнес речь. «Когда присутствующие расходились, я неожиданно столкнулся в дверях с владыкой Иннокентием. Он заговорил о большом впечатлении, которое произвела на него моя речь, восторгался глубиной и искренностью моей веры и, неожиданно остановившись, сказал мне: „Доктор, вам надо быть священником!..“ У меня не было и мысли о священстве, но слова преосвященного Иннокентия я принял как Божий призыв... Уже в ближайшее воскресенье я... вышел в чужом подряснике к стоящему на кафедре архиерею и был посвящен им в сан дьякона... Это необыкновенное событие произвело огромную сенсацию в Ташкенте, и ко мне пришли большой группой... студенты медицинского факультета. Конечно, они не могли понять и оценить моего поступка... Через неделю я был рукоположен во иерея, и мне пришлось совмещать мое священство с чтением лекций на медицинском факультете...» В феврале 1921 года он впервые пришел на работу в больницу в рясе. «Вы не можете представить шок, который мы пережили, - вспоминала его бывшая медсестра. - Надеть рясу в то время, когда люди боялись упоминать в анкете дедушку-священника, когда на стенах домов висели плакаты: «Поп, помещик и белый генерал - злейшие враги Советской власти», - мог либо безумец, либо человек безгранично смелый. Безумным Войно-Ясенецкий не был...

	Архиепископ Лука с прихожанами.

Однажды в Ташкент привезли из Бухары раненых красноармейцев. В санитарном поезде им делали перевязки. Из-за жары под повязками появились личинки мух. И кто-то пустил по больнице слух, что врачи специально вредят раненым. По приказу начальника ЧК Я.Петерса были арестованы все больничные врачи. Петерс хотел устроить показательный процесс и расстрелять вредителей. В качестве эксперта в суд вызвали Войно-Ясенецкого. Он бесстрашно напал на Петерса, который не ожидал такой смелости от попа. Петерс спросил Валентина Феликсовича, как он может верить в Бога, которого никогда не видел.

Ясенецкий ответил: «Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил». Врачей вскоре освободили. Все считали, что от расстрела их спасла речь врача в рясе. Спустя полвека бывшая медицинская сестра Ташкентской городской больницы сказала об этом человеке: «В делах, требовавших нравственного решения, Валентин Феликсович вел себя так, будто вокруг никого не было. Он всегда стоял перед своей совестью один. И суд, которым он судил себя, был строже любого трибунала».

В 1923 году Войно-Ясенецкий тайно постригся в монахи и получил имя апостола Луки, врача и художника. В мае 1923 года был совершен обряд рукоположения, и монах Лука стал епископом. Ташкентский епископ Лука не скрывал своей преданности опальному патриарху Тихону. Под надуманным предлогом он был арестован. Допрашивал его лично Петерс. Опасного политического преступника Петерс отправил в Москву, в распоряжение ГПУ. Сначала была Бутырская тюрьма, потом Таганская. Наконец в декабре ему объявили, что отправляют в ссылку в Енисейск. Этап был долгий: из города в город, из тюрьмы в тюрьму. У епископа Луки по дороге украли все деньги и вещи. В Красноярске его посадили в подвал, изгаженный человеческими экскрементами. Чистить пришлось голыми руками. В лютую стужу привезли в Енисейск. Потом он будет вспоминать, как на этапе сделал крестьянину операцию - слесарными щипцами. В городе ему позволили оперировать, но слухи об удивительном докторе привели к тому, что в Енисейск из всех медвежьих углов хлынули больные. Особенно потрясла людей новость о том, что он вылечил семью слепых от рождения людей - шесть человек. Местным врачам это не понравилось, и Луку под конвоем отправили на южный приток Ангары, в деревню из 8 дворов. Там некому было ему завидовать, но было кому издеваться. Но он ни на что не жаловался, даже когда хозяйка избы выгнала его на улицу. Потом его вернули в Енисейск, но несгибаемый священник не давал властям покоя. И его снова выслали, на сей раз в Туруханск. Даже и читать об этом страшно - как же было в жизни? Туруханский край на севере упирается в Ледовитый океан. В городе было сотни три одноэтажных домиков. В автобиографии епископ Лука написал об этом времени лишь несколько строк. «В Туруханске, когда я выходил из баржи, толпа народа опустилась на колени, прося благословения. Мне сразу же предложили вести врачебную работу. Незадолго до этого врач больницы... уехал в Красноярск. В больнице оставался фельдшер, и вместе со мной приехала девушка, только что окончившая фельдшерскую школу... С этими двумя помощниками я делал такие большие операции, как резекция верхней челюсти, большие чревосечения, гинекологические операции и немало глазных». И еще он читал проповеди. По большим церковным праздникам верующие выстилали епископу Луке дорогу от больницы до церкви коврами, половиками и красным сукном. Его вызвали в ГПУ и сказали, что запрещают благословлять больных и проповедать в монастыре. Лука предложил повесить объявление о запрете на благословение. Разве может вооруженная до зубов власть терпеть такое ослушание? И его снова сослали - в село Плахино, неподалеку от Дудинки, 250 км за полярным кругом. В углу избы, в которой его поселили, лежал снег... Однако вскоре его снова перевезли в Туруханск. И мы уже никогда не узнаем, кто за него хлопотал.

В 1926 году епископ Лука вернулся в Ташкент.

Весной 1930 года он снова был арестован и приговорен к ссылке на Север.

Вторую ссылку, в Архангельск, он считал легкой. Ему даже позволили принимать больных в амбулатории. Оперировать запретили, но больничные врачи тайком приглашали его на операции. В 1933 году он вернулся в Ташкент, а вскоре увидели свет «Очерки гнойной хирургии», долгожданная книга, над которой он работал все эти годы. «Очерки» вышли в урезанном виде, но для врачей это было из ряда вон выходящее событие. Монографию епископа Луки ставили в один ряд с всемирно известными трудами Г.Мондора и С.Юдина.

Передышка длилась недолго. В 1937 году ночью к нему пришли с обыском. В тюрьме он провел два года. Его пытали бессонницей. Каким-то чудом пережил 13-суточный допрос - били ногами по голове, когда терял сознание, отливали холодной водой. Хотели, чтобы упрямый поп признался в шпионаже в пользу Ватикана. Подробности его заточения неизвестны по сей день, поэтому многим и сегодня хочется думать, что все было не так страшно. Это правда: не так, а гораздо страшней.

О Войно-Ясенецком написаны книги, и невозможно на нескольких страницах описать его жизнь, которая до сих пор полна тайн и заслуживает другого названия: житие.

Осенью 1943 года война государства против церкви внезапно закончилась. После встречи Сталина с иерархами православной церкви собор епископов избрал митрополита Сергия Страгородского Патриархом всея Руси. А еще собор избрал Священный синод. Одним из шести его членов был избран архиепископ Красноярский Лука.

Все изменилось в одночасье. Люди, которые боялись с ним здороваться, выстраивались в очередь - поздравить. Были опубликованы его монографии, но выход в свет полного издания «Очерков гнойной хирургии» все еще был впереди. В 1944 году Лука назначен архиепископом Тамбовским. Вскоре за выдающиеся научные труды ему была присуждена Сталинская премия.

Но тут перемирие власти с церковью подошло к концу. И архиепископа Луку, который так и не научился чинопочитанию, в 1946 году отправили из Москвы в Крым, где было очень тепло, но очень голодно.

В 1955 году архиепископ Лука ослеп. Последнюю свою проповедь он произнес в Прощеное воскресенье. А умер в День всех святых, 11 июня 1961 года.

Мне было очень трудно в который раз читать историю его жизни. В 2000 году архиепископ Лука был канонизирован. В этом же году - реабилитирован. Все это было совсем недавно, но кажется историей, случившейся где-то в другой стране и в другое время. Как сказал человек, который в юности имел счастье слышать его проповеди: «В день, когда я узнал о том, что Луку причислили к лику святых, мне было очень грустно. Сколько над ним издевались за его редкую душу и веру, сколько пытали, не давали работать и помогать людям. Нет, я обрадовался, но это была такая грустная радость...»

Хорошо, что сумели издать его проповеди, читать их - сладчайшая отрада. Такая, какая возникает в мутной темноте при появлении маленького огонька. Он был удивительным врачом и очень трудным человеком. Его нередко попрекали за то, что ради детей, оставшихся без матери, он не снял рясу и обрек их на тягчайшие испытания. Но только такой человек и мог устоять в тюрьмах, на смертельных этапах, на берегу Ледовитого океана, только такой человек силой своего врачевания мог победить озверевших представителей озверевшей власти, которые тоже болеют и тоже плачут. Все знали, что ни купить, ни сломать его нельзя. И уж никак невозможно представить себе этого человека в модных часах или в дорогой, богато обставленной квартире. Потому что его невероятная мощь состояла именно в том, что он жил как проповедовал. То есть его слово было равно его делу. А с этим уже никто ничего поделать не в силах. Ведь и про него лгали - ну и что? Где эти люди? Как жили, так и умерли, про них и пяти слов много. А Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, хирург-монах Лука, и после смерти помогает жить. Теперь он лечит своим словом и историей своей жизни. И уже не так больно, а ведь для врача это главное.

Ольга Богуславская

В июле 1941 года в эвакуационном госпитале 15-15 Красноярска появился новый хирург. До Красноярска и раньше доходили вести о необыкновенном докторе, который многих спас от смерти. Но когда в госпиталь вошел двухметровый человек в рясе и с наперсным крестом, врачи опешили. Осенив себя крестным знамением, Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, епископ Лука, распорядился повесить в операционной икону и приступил к обязанностям главного хирурга.

Он был назначен на эту должность после письма Калинину, которое послал в первые дни войны: «Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий, отбываю ссылку в поселке Большая Мурта Красноярского края. Являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку».

Впервые за 14 лет после первого ареста он смог работать хирургом и «набросился» на работу, как голодный на пищу. Он поражал коллег своим мастерством - он мог проводить как тончайшие операции на глазах, так и обширные резекции суставов. Приезжавший в госпиталь с инспекцией знаменитый травматолог Приоров сказал, что ему еще не приходилось видеть таких блестящих результатов лечения раненых, как у Войно-Ясенецкого.

Офицерский салют

Пациенты платили ему глубокой, искренней признательностью. писал в автобиографии: «Раненые офицеры и солдаты очень любили меня. Когда я обходил палаты по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах, излеченные мною, неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами».

Потянулись к святителю-хирургу и верующие, хотя к тому времени все храмы в Красноярске были закрыты. Святитель ходатайствовал об открытии церкви в Красноярске и совмещал лечение раненых с архиерейским служением, отправляясь в воскресные дни далеко за город, в маленькую церковь на кладбище…

Одновременно священник-хирург возобновил научную деятельность, проводя многочисленные конференции по военно-полевой хирургии. Еще одна радость в эти дни была связана с тем, что Священный синод приравнял лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел Войно-Ясенецкого в сан архиепископа.

После войны архиепископ Лука был направлен на служение в Тамбов. Когда председатель Тамбовского облисполкома вручил ему медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», владыка заметил, что мог бы принести гораздо больше пользы, если его «не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. Сколько времени потеряно и сколько людей не спасено!». В президиуме повисло мертвое молчание. Наконец кто-то неловко промямлил, что надо забывать плохое, на что святитель Лука громко ответил: «Простите, не забуду никогда!».

Тяжелый крест

А забывать было что. Блестящий выпускник Киевского университета отказался от профессорской карьеры и пошел по пути земского доктора, работая в скромных больницах беднейших российских губерний. Желая облегчить страдания больного при операции, он разработал подходы спинномозговой анестезии, позволяющей обезболить отдельный участок тела без общего наркоза. Это стало основой его докторской диссертации. Изданная отдельной книгой, она получила международную премию «За лучшие сочинения, пролагающие новые пути в медицине» и была раскуплена так быстро, что автор даже не смог представить несколько экземпляров в Варшавский университет, чтобы получить вознаграждение.

Как врач он прославился уже до революции. Под Курском вылечил слепого от рождения юношу, и к доктору, словно богомольцы, потянулись толпы слепцов, держащих друг друга за плечи. Работая в земской больнице Переславля-Залесского по 10-12 часов в сутки в операционной и амбулатории, он по ночам создавал капитальный труд «Очерки гнойной хирургии».

А спустя несколько лет, после того как Валентин Феликсович потерял любимую жену и остался с четырьмя детьми на руках, он принял священнический сан. Вскоре Войно-Ясенецкий был арестован. Книга была дописана в камере, корректорские правки также присылали в тюрьму. Когда вышло в 1934 году первое издание «Очерков», отец Валентин стал епископом Лукой.

Всюду, где епископ находился, он проповедовал Евангелие. За это его ссылали даже на Ледовитый океан. В небольшой деревушке Плахино из пяти изб, которые были больше похожи на стог сена, он крестил детей и лечил больных. Когда же епископ был сослан в Красноярск, его провожали толпы народа, а церкви на Енисее встречали его пароход колокольным звоном. На остановках владыка служил молебны, проповедовал.

Его дух не сломили ни гонения властей, ни зависть коллег, ни одолевавшие с годами болезни, ни слепота, поразившая архиепископа Луку в 1955 году в Крыму. Оперировать он уже не мог, но больные просили его хотя бы присутствовать на операции.

Архиепископ Лука причислен Русской православной церковью к лику святых исповедников и святителей, память его празднуется 11 июня.

Итальянская драма «Джузеппе Москати: Исцеляющая любовь» (Giuseppe Moscati) 2007 года выпуска от режиссера Джакомо Кампиотти . В основу сюжета фильма положена реальная биография итальянского врача Джузеппе Москати , жившего на стыке 19-го и 20-го веков и позже названного святым за его необыкновенную любовь к людям и самоотдачу.

В главных ролях снялись Беппе Фиорелло , Этторе Басси , Касия Смутняк и другие.

Содержание фильма Джузеппе Москати: Исцеляющая любовь / Giuseppe Moscati

Двое друзей-студентов, Джузеппе и Джорджио заканчивают обучение в медицинской академии. Теперь, чтобы стать настоящими врачами, они должны выдержать экзамен перед строгим оком других докторов. Юный Джузеппе легко справляется с этим, между делом помогая и другу. Отныне молодых людей ждет практика в одной из неаполитанских больниц, где царят строгие нравы и представляется самая лучшая возможность для развития врачебных навыков.

Джузеппе быстро становится любимцем пациентов, поскольку готов каждому из них уделять максимум внимания, проводя в больнице дни и ночи. А когда в городе случается землетрясение, он первым бросается на помощь в соседнюю больницу и выводит оттуда более десятка людей, обреченных на гибель.

Спустя почти 50 лет после смерти Джузеппе Москати был причислен к лику святых в Римско-католической церкви.

1. Актеры и съемочная группа фильма Джузеппе Москати: Исцеляющая любовь / Giuseppe Moscati

2. Режиссер: Джакомо Кампиотти.
3. Сценаристы: Джакомо Кампиотти, Фабио Кампус, Глория Малатеста и другие.
4. Оператор: Джино Згрева.
5. Композиторы: Лино Канаваччуоло, Микеле Федриготти.
6. Продюсер: Серджио Гуссиани.
7. Актеры: Беппе Фиорелло, Этторе Басси, Кася Смутняк, Антонелла Стефануччи, Паоло Каселла, Марко Гамбино, Джорджио Коланджели, Гримальда Эмануэла и другие.